Lynn Boggess. Пастозные картины

Подборка для тех, кого интересуют пастозные картины, в данном случае максимально пастозные. Предистория создания этих работ началась с того, что однажды Lynn Boggess взял с собой на природу, в дополнение к краскам, обычный строительный шпатель, а потом решил создать им за лето сотню экспериментальных картин. В итоге эксперимент затянулся на всю последующую жизнь и перерос в устойчивый узнаваемый художественный стиль.

На сайте уже есть картины с пастозными элементами, но сегодняшний автор пастознее всех их вместе взятых. Содержание картин чуждо мне по ощущениям, но исполнение интересно и некоторыми деталями может пригодиться ищущим. Искателям художественного разнообразия и своего стиля рекомендую к просмотру.

Lynn Boggess. Фрагменты из сети

Lynn Boggess (Линн Боггесс) вырос в сельской местности Западной Вирджинии, где проводил дни, гуляя по склонам холмов и руслам ручьев. Его первые картины показывают раннее понимание мира природы. В ранних работах Линна зритель может распознать разные виды деревьев, в холмистом ландшафте присутствует атмосфера, а изображения ручьев наполнены воспоминаниями и знанием того, что лежит под большими скалами и песком.

Хотя его самые ранние работы были о своем ближайшем окружении, Боггесс провел годы в академических кругах, где он изучал феноменологию и метафизику в искусстве. Он учился в Академии искусств Крэнбрука, окончив его в 1980 году. Его картины с 1979 по 2000 год перемещались через сложные постмодернистские многослойные образы. С 1990 по 2007 год Боггесс был профессором искусств в Государственном колледже Фэрмонт. Он потратил годы на изучение феноменологии и метафизики в искусстве.

С 2000-го года он вышел на свой новый художественный стиль, о чем будет рассказано ниже в подборке вопросов и ответов выбранных из трех интервью.

Lynn Boggess и пастозные картины. Вопросы и ответы

Вопрос: Есть ли что-то или кто-то, кто вдохновляет вас ежедневно?

Ответ: Большую часть своей жизни мы проводим в помещении, и на то есть веские причины – наши дома удобны, там находятся наши семьи и друзья; большинство рабочих мест полностью находятся под крышей. Однако открытые пространства природы призывают нас к исследованиям, уединению и трансцендентным размышлениям о более важных проблемах нашего существования. Я вырос в фермерском районе, где это было привычным образом жизни, но большая часть моей взрослой жизни в качестве профессора искусств изменила этот распорядок. Приближаясь к среднему возрасту, я обнаружил, что все меньше времени провожу в студии, занимаясь тем, что, как мне казалось, было моей серьезной работой, и вместо этого ищу любое свободное время для рисования на пленэре – на самом деле я делал это просто как повод подышать свежим воздухом. В ясный весенний день 2000 года это приобрело другое значение. Я положил в сумку маленький строительный шпатель для цемента, когда выходил из дома, чтобы писать на пленэре в течение нескольких часов. Это было судьбоносное решение. Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы поэкспериментировать с различными текстурами, прежде чем понять, что это то, что я искал. Пейзажная живопись стала для меня новым открытием. Две самые большие любви в моей жизни – природа и живопись – слились воедино, превратившись в навязчивую идею. Я провожу долгие часы, готовясь к поездке, добираясь туда, настраиваясь, рисуя, снова собирая вещи, возвращаясь в студию и дорабатывая, и это никогда не было для меня тяжелой работой. Это замечательный образ жизни, которым я бы занимался, даже если бы мне за это не платили. И я говорю это искренне, потому что именно этим я занимался на протяжении десятилетий, прежде чем начать свою профессиональную карьеру.

Вопрос: Есть ли какой-то конкретный проект, заказ, личное творение и т.д., которыми вы особенно гордитесь? Что делает их такими значимыми?

Ответ: Это было относительно рано в моей карьере, в 2007 году, за год до экономического краха 2008 года. В октябре я привез в галерею Principle трейлер, полный летних и осенних сцен. Около половины из них была продана еще до того, как их повесили, большая часть — на открытии, а неделю спустя я получил сообщение от Мишель, что остальные картины тоже распроданы. Это была моя первая полная распродажа. И хотя с тех пор у меня их было много, первая оставила неизгладимый след.

Вопрос: Как вы поддерживаете свои творческие стремления?

Ответ: Рисование на пленэре может легко превратиться в навязчивую идею. Моя жена Дженнифер может подтвердить это! На природу вы попадаете в самую большую и увлекательную студию, о которой только может мечтать художник, — это всегда приключение. Там происходит так много всего, что привлекает нас. Мои амбиции проистекают из желания как можно лучше передать свой опыт и ощущения масляными красками. Именно эта цель побуждает меня к новым достижениям.

Вопрос: Сталкивались ли вы с разочарованием? Если да, то как вы его преодолевали?

Ответ: В начале моей карьеры было много трудностей – борьба с формой и пространством при рисовании реализма в технике импасто, семейные проблемы, преподавание и нехватка времени для рисования – все это было повседневной заботой. Сейчас, когда я нахожусь в середине карьеры, эти проблемы решены, и я должен сказать, что все эти прошлые трудности позволяют мне наслаждаться успехом, которого я добиваюсь сегодня.

Вопрос: Какой совет вам дали в начале вашей карьеры? Кто вам это подарил?

Ответ: Когда я был студентом Академии искусств Крэнбрука, мой преподаватель живописи Джордж Ортман постоянно напоминал нам о двух вещах, с которыми я сталкиваюсь каждый день:

Искусство — это поиск формы. Он и должен быть трудным. Это означает множество проб и ошибок, успехов и неудач. Вот почему так приятно, когда по итогу что-то удается.

Главная цель — стремиться стать лучше. Оригинальность проявится сама по себе, она побочный продукт стремления к совершенству.

Вопрос: Впервые обратил внимание на ваши работы десять лет назад в статье для выставки в галерее Principle. Похоже, что ваш сугубо индивидуальный стиль проявился на сцене в полной мере. Вы нашли свой стиль довольно рано в своей карьере или экспериментировали с различными техниками на протяжении всего пути?

Ответ: Мой стиль формировался десятилетиями. С пейзажной живописью меня познакомил в раннем возрасте мой учитель рисования в младших классах средней школы, который был поклонником Эндрю Уайета. Его быстрое изучение акварели оказало на меня огромное влияние, и я расписал стены своими собственными акварелями, основанными на набросках углем и карандашом, сделанных под непосредственным наблюдением. Успех этих ранних картин очень воодушевил меня, поэтому мне было легко принять решение изучать искусство в колледже.

Мне повезло, что у меня было несколько преподавателей, которым нравилось разбивать лагерь в лесу и рисовать акварелью на пленэре. Один из них был абстрактным экспрессионистом, другой – рисовальщиком в цвете, что было действительно полезным дополнением к моему уайетовскому реализму. Аспирантура познакомила меня с минималистскими композициями и выразительными текстурами.

Но эти элементы успешно сочетались только до тех пор, пока я не стал профессором искусств в середине карьеры. Когда они это сделали, мое воображение словно взбудоражилось. Через несколько лет я отказался от с таким трудом завоеванной профессорской должности, чтобы заниматься профессиональным рисованием, и с тех пор я не оглядывался назад — на это было не так уж много времени!

Вопрос: Одним из аспектов вашего художественного проекта, которым я действительно восхищаюсь, является ваша портативная студия. По сути, вы создаете студию на открытом воздухе в дикой природе. Что вдохновило вас на создание вашего портативного укрытия?

Ответ: Мне нравится проектировать и изготавливать оборудование в перерывах между рисованием, и это очень помогает в Аппалачских лесах, где я рисую. Наличие переносного укрытия позволяет мне сосредоточиться на рисовании, не беспокоясь о погоде. То, что они сделаны на заказ, позволяет мне точно определить, что мне нужно.

Вопрос: Сколько времени уходит на то, чтобы нарисовать одно из ваших больших полотен?

Ответ: Это один из самых часто задаваемых вопросов, и не без оснований. Конечно, чем крупнее картина, тем больше времени уходит на написание. Но этот вопрос указывает на нечто более важное – на энергию, заключенную в красках. Мои самые успешные работы выполняются настолько быстро, насколько я умею, с максимальной интенсивностью, на которую я способен. Когда я устаю, я прекращаю рисовать, а не просто замедляю темп. Окончательный вид картины создает впечатление скорости, за которой скрываются долгие часы интуитивного поиска.

Вопрос: Судя по вашему цвету, вы избегаете фотографического копирования. Вы когда-нибудь занимаетесь живописью в студии или все свои работы пишете в полевых условиях?

Ответ: Рисовать на пленэре настолько интереснее и выгоднее, что, как только художник настроится на это, все остальное покажется ему ненужным. Моя жена, вероятно, сказала бы вам, что я одержим этим, но, поскольку она также художница и уважаемый профессор искусств, она понимает! Фотографии? Я настоятельно рекомендую НИКОГДА не использовать их. Однако фотографические изображения, например, на проекционном экране, иногда могут быть полезны. В чем разница? Для меня это большая разница. Экран имеет свечение, которое усиливает ощущение глубины и яркости.

Вопрос: Цвета в ваших картинах отражают весь эмоциональный и сезонный спектр. Я был удивлен, заметив, что вы используете довольно ограниченную палитру, поскольку количество цветов в ваших работах, безусловно, не ограничено. Судя по фотографиям и видео, которые я видел, вы используете теплые и холодные варианты основных цветов.

Ответ: использую старую как мир палитру Academy, состоящую из двух красных, двух желтых, двух синих и двух белых оттенков. Рисование на натуре требует принятия важных решений о том, что важно, а эта палитра настолько проста, насколько можно себе представить. И удивительно, как много вариаций можно смешать с таким небольшим количеством цветов!

Вопрос: Вы, очевидно, любите текстуру. Как вы открыли для себя такой удивительный набор текстурных вариаций?

Ответ: Текстура — это важная часть нашего мира. Что меня восхищает в процессе, который я использую, так это взаимодействие имитируемой и реальной текстуры. Когда я случайно начал использовать шпатель для цемента и работать с ним, чтобы добиться высокой степени реализма, это стало началом моей карьеры. Кисти должны работать очень усердно, чтобы добиться того, на что способны жесткие края шпателя за считанные минуты. Разнообразие возможных текстур позволяет подчеркнуть материальность мира – то, что для меня важно с философской точки зрения.

Вопрос: сочетании с вашей портативной студией, использованием шпателей и масштабом вашей работы, в вашем процессе есть что-то оригинальное и гармоничное. Я предполагаю, что шпатели каким-то образом дают вам больше гибкости. Как вы пришли к использованию шпателей для цемента?

Ответ: На протяжении всего моего обучения я время от времени пользовался шпателями, как обычно, для покраски. Весной 2000 года я был на крыше и заделывал протечку с помощью кровельного цемента и небольшого шпателя. Я поймал себя на том, что вытираю и скребу, и по-настоящему наслаждаюсь процессом. На следующий день я взял шпатель по дороге, чтобы провести небольшое художественное исследование деревьев. Через несколько минут стало очевидно, что это именно то, что я искал. Тем летом я нарисовал сто небольших картин, двадцать пять из которых оставил себе. Одну из них я выбрал в качестве заявки на выставку в местной галерее. Директор попросил четыре картины для пробного показа. Они разошлись очень быстро, поэтому было запрошено еще восемь, и эти были проданы, и так далее.

Вопрос: Вы забросили кисти?

Ответ: Я пользуюсь кистями только в редких случаях. Шпатели, которые я использую, имеют узкую форму, что облегчает очистку, которая является неотъемлемой частью процесса. Обычно я начинаю с большого двадцатисантиметрового лезвия и постепенно перехожу на более мелкие по мере продвижения работы. Завершающий этап — использование маленьких ножей для проработки мельчайших деталей.

Вопрос: В ваших композициях чувствуется уединенность, как будто зритель находится на природе, а не на расстоянии. Вы часто сосредотачиваетесь на узоре и позволяете линейной композиции отойти на задний план. Есть ли у вас какие-то уникальные композиционные принципы, которыми вы руководствуетесь? В какой степени ваш композиционный процесс основан на интуиции, а в какой — на интеллектуальном подходе? Придерживаетесь ли вы какого-либо традиционного композиционного метода?

Ответ: Пейзажные картины — это философия, воплощенная в композиции. Это действительно очень сложный, критический вопрос. Я избегаю использовать Золотое сечение и предпочитаю фокусные точки посередине или по краям, потому что они позволяют воспринимать пространство одновременно как плоскую абстракцию и как углубление – то, что помогает мне понять парадоксы жизни в целом. Это парадоксальное ощущение также подчеркивается иллюзией пространства и плотной текстурой краски.

Вопрос: Наброски — это часть вашего композиционного процесса?

Ответ: Мой процесс полностью «мокрый по мокрому», так что нет, я никогда не рисую. Поиск формы и пространства во влажной краске — это всегда увлекательный способ работы. После бесчисленных часов практики можно достичь уровня, на котором большие риски приносят большие выгоды. В живописи этот уровень — «мокрым по мокрому».

Вопрос: Учитывая ваше внимание к рисунку и масштабу многих ваших картин, абстрактные элементы, по-видимому, составляют значительную часть вашей работы. Является ли абстракция сознательным усилием?

Ответ: Сцена, представшая передо мной — это информация, а мои мысли по этому поводу — плод воображения. Эти два аспекта обсуждаются на протяжении всей сессии. Но я стараюсь никогда не забывать, что сначала я создаю интерпретацию, называемую картиной, а затем записываю то, что на ней изображено. В результате я позволяю себе большие вольности в отношении сцены. И на самом деле, чтобы создать картину, не требуется много сцены. Для некоторых было бы шоком увидеть, где были созданы некоторые из моих лучших картин.

Самые оригинальные и интересные композиции создаются интуитивно понятными. Быстрая работа позволяет получить доступ к интуитивному, и, поскольку это имеет первостепенное значение, я начинаю с этого. Только в самом конце работы я замедляю темп и устраняю неудобства.

Если кому надо, прилагаю ссылку на сайт художника.